Тихие шаги по мокрому асфальту. Медленно сереет утро, загоняя в подворотни и подъезды останки ночи. Город спит, в субботу ему некуда торопиться. Некуда торопиться и мне. Тихие шаги – мои шаги, сонный город – мой город в череде многих.
Я называю его своим, потому что он был первым, я родился в нем и вырос. Тогда, очень давно, он был для меня единственным. Через него я начал познание действительности и окружающего мира. Мир сначала был узок, ограниченный деревянной решеткой детской кроватки, затем стенами квартиры, затем двором с двумя старыми тополями отделенным от шума улиц желтыми стенами домов. Позже мир расширял свои границы ближайшими улицами, районом, городом.
Город со временем потерял возможность ограничивать мир, и он вырвался наружу, сливаясь в единое целое, деревнями, полями и лесами, реками и другими городами, которые раньше существовали в моем понимании лишь в виде обрывков информации из книг, газет и телевизионных передач.
Я перемещался по этим хаотично раскрывающимся пространствам, сначала с интересом и любопытством исследователя, потом с упорством путника, позже с безразличием перелетной птицы. И тогда мир вновь превратился в некое подобие осколков, случайных отрезков времени между одним городом или местом и другим.
Несмотря на кажущиеся внешние различия между именами людей, названиями улиц и поселений, эти осколки сливались в моем представлении в нечто усредненное. Этот дом, этот лес, эту реку - я их уже видел, но когда, может быть минуту назад, может быть пять лет назад, а может быть всегда, с самого рождения.
Правда, бывали и моменты яркой непохожести, которые как фотографические снимки, постепенно тускнея со временем, оставляя только контуры события, фиксировались в памяти. Летний вечер, сопка, возвышающаяся над маленьким городком в тайге, обрамленная далеко внизу полотном железной дороги. С ее вершины открывается панорама на десятки километров вокруг. Берег Тихого океана запутавшийся в пелене тумана. Ярко желтый цвет выпаленного солнцем степного ковыля.
Это всего лишь всплеск эмоционального восприятия на фоне среднестатистического времени.
Постепенно и я превратился в некий собирательный образ под названием человек. Иногда кажется, что мне тысячи лет, во мне живет генетическая память давно ушедших эпох и праха свершившихся событий. Если верить в реинкарнацию, то чьим, и каким по счету я являюсь воплощением: первым, десятым, тысячным. А может я это и есть я, и являюсь воплощением лишь самого себя бесконечное количество раз.
Мои шаги смешиваются с чьими -то шагами. Оборачиваюсь. Девушка спешит домой, очевидно, вчерашняя вечеринка затянулась. Заметив меня, она на секунду настороженно останавливается, а затем прибавляет шагу. - Простите, как пройти на Рабочую улицу – слова тонут в дожде. Девушка спешит дальше, не останавливаясь. - Да не бойтесь вы – мои слова похожи на мольбу – я сто лет не был в вашем городе, заблудился – Моем! Вашем, звучит отстранено. Хотя, наверное, теперь это ее город. Моим он перестал быть, наверно, еще тогда, когда она еще лежала в пеленках.
Девушка, чуть замедлив шаг, не оборачиваясь – Такой улицы нет, вы что-то напутали – Напутал, вполне возможно, я так давно меняю города тряской вагонов и духотой автобусов, что вполне мог спутать одно название с другим. Силюсь вспомнить для ориентира наиболее яркие приметы детства. - Там еще пустырь большой рядом с рынком, туда летом цирк-шапито приезжает - - Нет никакого цирка – девушка вновь ускоряет шаг, очевидно принимая мои вопросы за попытку приставания. Смешно. Глупышка, ты не моего формата, у тебя в голове «Тату», «Блестящие», «Корни» да прочий мусор, хотя, если задуматься, то в ее возрасте у нас были свои заморочки. Интересно, а что осталось… - Подождите, там, на соседней улице, общежитие пединститута – в последней надежде, что хоть оно никуда не делось, кричу ей вдогонку.
Девушка останавливается – Да, это рядом, вспомнила, Рабочая улица теперь Архангельской называется – Да хоть Сатанинской – думаю я. Что от этого меняется? Она еще раз окидывает меня недоверчивым взглядом. Очевидно, фейс-контроль я прошел – Ладно, идемте, мне по дороге, я вас провожу. -
Мелкий моросящий дождь висит над улицами города. Идем молча. Начинаю узнавать, по отдельным приметам, полуистлевшие в памяти образы домов, изгибы поворотов, старые чугунные ограды. - Спасибо, что показали дорогу, дальше я уже найду – Девушка спешит домой, ее шаги постепенно стихают, размытые дождевой водой. Старый четырехэтажный дом, покрытый, как и много лет назад, все той же желтой краской. В детстве казавшийся мне огромным, он уменьшился вместе с расширением мира, сжавшись в один из многих отрезков моего восприятия прошлого.
Крайний подъезд, предпоследний этаж, направо. Звоню в дверь, не боясь разбудить. Теперь, будь что будет. Дверь открывает паренек четырнадцати лет. Он похож на меня в его возрасте, таким я еще помнил себя, когда не стеснялся смотреть в зеркало в глаза самому себе. - Вам кого, мамы нет дома, она уж неделю как уехала к сестре в другой город – - Жаль, я ее друг детства, проездом у вас, а ты не боишься открывать дверь незнакомым? - - Нет, со мной Рекс, - из комнаты раздается красноречивое ворчание крупной собаки - А отец тоже уехал? -
Мальчик становится печальным и задумчивым – Мой папа погиб, когда я был совсем маленьким, он был военным – - Ладно, может заеду как-нибудь еще –
Спускаюсь по лестнице, выхожу из теплого полумрака подъезда. Дождь моросит, как и прежде. Может быть, я действительно перепутал дом, улицу, город, заблудился в пространстве и времени.
А может быть, я действительно погиб, или просто меня никогда не было.

@Copyright 2005
Иван Воронов